Юрий Иванов-Милюхин - Абреки Шамиля [СИ]
— Тут, батяка, не до торгов, — ловя на прицел вертлявую фигуру под стеной хаты, успел обмолвиться старший сын, прижал приклад покрепче к плечу. — Пора разбойникам напомнить, что врасплох нас не застанешь. Отцу и сыну…
Громкий выстрел разбудил ночную станицу и ее окрестности, отозвался эхом на просторных лугах. В глубине куреня закричали дети и быстро затихли, будто понимая всю важность момента. Фигуры под стеной юркнули за столбы, затаились, выжидая удобный случай. Вдруг со стороны, противоположной Панкратовой комнаты, донесся звон разбитого стекла, гортанный голос прорезал домашний полусонный уют, вмялся в кирпичи русской печки, стоящей в ближнем углу горницы. Таким инородным он показался, что хорунжий невольно обернулся назад:
— Там Захарка, — крикнул он отцу. — Батяка, выручай его, а я тут…
— В той спальне Маланья, тетка твоя, а не Захарка, — всхрапнул сотник, одним прыжком домахнул до двери. — Упустил я момент, старый я бирючина. Отцу и сыну…
Из окна в горнице не подпускала никого к дому Софьюшка, она снова была готова ко всему, в одной руке сжимая пистолет, а в другой шпагу с серебряной рукояткой. В свете месяца в проеме рамы отпечатался ее медальный профиль, рядом с ней вертелись дочери Аннушка с Марией. Видимо, запереть их в спальне матери не удалось. В переднем углу мерцали фитилями лампадки, зажженные перед темными ликами на старообрядческих иконах, на столе кто–то успел засветить керосиновую лампу.
— Дарган, кажется, абреки проникли в хату, — когда супруг пробегал мимо, быстро сказала Софьюшка. — Будь острожным, не суйся в пекло сгоряча.
Подскочив к двери, сотник ударил по ней ногой, сам быстро спрятался за стенку, в темноте молнией сверкнула сабля, конец ее стесал с лудки кусок щепы. Не давая возможности взмахнуть клинком еще раз, Дарган придавил лезвие голой пяткой к полу, продернув винтовку со штыком вперед, ворвался в комнату и едва не опрокинулся на пол сам. Ружье потянуло вниз, с конца длинного треугольного штыря пытался сдернуть голову в лохматой папахе стоявший за дверью бандит. Острие вошло ему в глаз и выперлось через затылок. Дарган кулаком помог абреку избавиться от штыка, поводил дулом по помещению. Увидев, что в разбитое окно спешит прошмыгнуть очередной разбойник, он не мешкая нажал на курок. Отбросив винтовку в сторону, выхватил из ножен шашку и приготовился рубить любого, кто осмелится показаться на подоконнике. Но было уже поздно, из глубины спальни на него набросилось сразу несколько человек, воздух осветился тучами искр от скрестившихся над головами булатных клинков. Дарган то стлался по полу, то извивался водяной змеей, то рвался на врага разъяренным барсом, он словно забыл про возраст, ощутив, что судьба его и всего рода Даргановых теперь находится полностью в его руках. Краем уха он слышал, что в других комнатах тоже идет бой, выстрелы закончились, звенели только закаленные особым способом стальные клинки. В один из моментов показалось, что балом начало править лишь железо, не слышно стало ни женских визгов с детскими вскриками, ни мужских яростных восклицаний, только прошибающий насквозь душу нескончаемый звон. Вскоре и он затих, превратился в редкие тупые удары то как бы по дереву, то по чему–то мягкому, похожему на арбузы или на тыквы. В спальне отскочили от сотника и абреки, напряглись по направлению к горнице. И вдруг оттуда донесся похожий на блеяние барана–самца резкий возглас:
— Говори, где спрятаны сокровища, иначе на куски разрублю.
Дарган похолодел, сразу поняв причину появления в хате разбойников. Значит, Муса сумел умастить немирных чеченцев, пообещав им золотые горы, сам же за их спинами, заодно и чужими руками, решив исполнить обет кровной мести. Скорее всего, самого главаря среди бандитов не было — скакать на одной ноге было бы несподручно, но свою долю, как наводчик, если бы налетчики отыскали припрятанные в хате драгоценности, он получил бы все равно. А они были, они только ждали своего часа. Значит, не зря вчера вечером станичники предупредили сотника о возможной вылазке абреков.
— Нет у нас никаких сокровищ, — последовал ответ Софьюшки, по голосу Дарган определил, что она держалась молодцом. — А если бы были, то не вам ими распоряжаться.
— Женщина, твои слова могут стать последними, — взревел взбешенный разбойник, видно главарь банды. — Показывай место, где лежит бриллиант Людовика Шестнадцатого…
— Надо же, горные люди, а туда же, куда и образованные. Вы даже в бриллиантах разбираетесь?
— Я тебя на шашлык разделаю, поганая свинья…
— Иди ближе, трусливый шакал, я покажу тебе, как это делается…
Снова звон крепкой стали заполнил горницу, он то поднимался к потолку, то у самого пола рассыпался на серебряные монеты. Из комнаты, в которой оставался Панкрат, донесся звук выстрела, там шло настоящее сражение. Дарган перевел дыхание, значит, все члены семьи живы. И тут–же в голове у него мелькнула мысль, что в пылу боя он не успел приметить то место, где пристроился Захарка. Не видно было нигде и Маланьи. Средний сын должен был находиться в этой спальне, с первыми признаками опасности обязанный кинуться на помощь своей тетке. Она и жила здесь, до сих пор не сподобившись выйти замуж. Сотник пошарил глазами по углам помещения, в одном из них, противоположном от кровати, возвышалась куча какого–то тряпья. В этот момент разбойники опять пустились в смертоносный танец вокруг него, не дав возможности страху за судьбы близких людей сковать движения. Зрение успело привыкнуть к мерцанию синеватого ночного воздуха, пронизанного лунными лучами, Дарган даже разглядел своих противников. Один был чеченец с крашенной бородой и усами, а двое других смахивали на заросших черным волосом дагестанцев из высокогорных аулов, которые от остальных горцев отличались узкими лицами, похожими на лезвия кинжалов, и черными папахами с расшлепанными концами.
— Вам–то что здесь надо, козлы криворогие? — приседая будто для прыжка, зарычал сотник. — Своя баранина надоела, так чужой свежатинки захотелось?..
Рослый дагестанец с орлиным носом купился на не сложный боевой прием, он подался вперед, приготовившись отбить атаку встречным ударом. И как только он перенес тяжесть тела на выставленную вперед ногу, Дарган раскрутился юлой и уклонившись в бок, с разворота срубил ему голову. Его товарищ попятился к двери, в проеме которой возник короткий высверк, от него шея абрека, как подрубленная топором, наклонилась на одно плечо. Кто–то пнул разбойника в спину, заставив его, расширившего глаза от ужаса, упасть лицом вперед. Это был Захарка, он быстро оглядел комнату, но когда заметил, что отец загнал последнего бандита в узкий проход между стеной и спинкой кровати, опустил шашку вниз:
![Юрий Иванов-Милюхин - Драгоценности Парижа [СИ]](/uploads/posts/books/no-image.jpg)
